В Театре Вахтангова поставили чеховского «Ионыча»
Перед спектаклем в кои веки вытаскиваю из книжного шкафа восьмой том из зелёного 12-томника и читаю рассказ Чехова. Когда-то мой отец, учитель русского языка и литературы в вечерней школе, видимо, готовясь к урокам, делал пометки в рассказе, и, отмечая особенности натуры Ивана Петровича Туркина, хозяина хлебосольного дома, с его шуточками типа «покорчило вас благодарю», делал акцент на романтической устремлённости молодого Ионыча. Преодолевая пешком пространство в девять вёрст между городом С., где жили Туркины, и Дялижем, где трудился в земской больнице, Старцев напевает популярные романсы.
Представляя спектакль, доктор искусствоведения Дмитрий Трубочкин напомнил нам, что «Ионыч» написан в 1898 году, между «Дядей Ваней» и «Тремя сёстрами», и именно в рассказах Чехов проявляет удивительную черту своего мировоззрения: раскрывать смешное в трагическом и трагическое в смешном. В "Ионыче" такого предостаточно. По Вахтангову, «у актёрского диапазона всего два края: трагедия и водевиль». «Команда спектакля и театр подозревают, что на почве сценичности чеховских рассказов предстоит ещё очень много открытий», – подчеркивает профессор. И спектакль Олега Долина - яркое тому подтверждение, зрители с первых сцен ощущают это. Из глубины и черноты сцены (сценография Максима Обрезкова, художник по свету Руслан Майоров) приближается к нам Екатерина Ивановна - Котик (Ася Домская), которую режиссёр определил на роль главной героини и рассказчицы. Это её глазами мы видим всё, что происходит с Ионычем и с нею самой.
Сейчас она в тёмном, словно богомолка (костюмы Евгении Панфиловой), но были и светлые страницы в её жизни, Катя выросла в интеллигентной семье, которая славилась приёмами, на которых хозяйка Вера Иосифовна (Мария Шастина) читала свои романы, увы, графоманские, а глава семейства (Александр Колясников) развлекал гостей шутками «с бородой» и ставил благотворительные спектакли. Под занавес вечеров камердинер Туркиных, подросток Пава (Егор Разливанов) выступал перед гостями с прощальным номером: вставал в трагическую позу и произносил шекспировское: «Умри, несчастная!» Котик была чудо, как хороша, шумно играла на рояле, мечтала уехать в Москву и поступить в консерваторию. Именно в это время на её пути повстречался Дмитрий Старцев (Юрий Поляк), будущий Ионыч, страстно влюбившийся в неё. Они мило проводили время, гуляли, она показала ему все любимые места в городе, вплоть до библиотеки, а однажды назначила свидание на кладбище в 11 вечера...
И этот поход на погост, хотя свидание и не состоялось, стал поворотным моментом, как в судьбе доктора Старцева, так и в сценической композиции Долина. Спектакль режиссёр ставит в жанре этюдов, стихия которых так близка молодым актерам - стажёрам, недавно окончившим учебные заведения. Главных героев в рассказе всего пятеро: семейство Туркиных, их камердинер и Ионыч, а в спектакле кого только нет: гости в доме Туркиных, врачи, коллеги Старцева, девушки, лежащие на кладбище, профессора и абитуриенты Московской консерватории, памятник Чайковскому в Москве, читатели библиотеки и пр. (Альбина Абрамова, Владислава Басова, Сергей Васильев, Анна Ляхова, Марфа Пашкова, Владимир Симонов-мл.) Ведущими в этой истории неожиданно оказываются Графиня (Ирина Смирнова) и Художник (Павел Юдин) из романа Веры Иосифовны, своего рода вахтанговские маски. «Наши герои неслучайно в красном, - рассказала Ирина Смирнова, - они отождествляют рок и проходят красной нитью через весь спектакль».
Сцена на кладбище, где Старцев с колотящимся сердцем ждёт Катю Туркину, можно назвать центральной. Именно здесь, когда он бродит среди памятников, олицетворением которых становятся тени в белых одеждах, когда думает «о том, сколько здесь, в этих могилах, зарыто женщин и девушек, которые были красивы, очаровательны, которые любили, сгорали по ночам страстью, отдаваясь ласке», у него и рождаются те слова, которыми он одарит назавтра Катю, делая ей предложение. Старцев скажет о том, что «никто ещё не описал верно любви, и едва ли можно описать это нежное, радостное, мучительное чувство, и кто испытал его хоть раз, тот не станет передавать его на словах». Старцев вообразит и себя «мёртвым, зарытым здесь навеки», но ненадолго, справиться с «глухой тоской небытия» и «подавленным отчаянием» ему поможет сияющий огненный шар, которым любуются девушки-памятники, именно такой огонь любви полыхает внутри него. Сливаясь и журча, текут ручьи любви... Катя откажет Старцеву: семейная жизнь её «свяжет», а она стремится к «высшей, блестящей цели». Это так оскорбит Старцева, что он, опасаясь зарыдать, изо всей силы запустит реальным огненным шаром и расколет его вдребезги.
Этюд под названием «Катя в Москве», думаю, так набил оскомину зрителям телесериалов, что Графине и Художнику и не следовало особо стараться, показывая злоключения пианистки. Конечно, её не приняли в консерваторию, скатилась она до трактирной тапёрши, а потом поломойки, или чего похуже, времена Антона Павловича в этом смысле мало чем отличаются от наших. Что касается московских бдений Кати, Чехов ограничивается фразой - «Прошло четыре года». Предпочитает рассказывать, а режиссёр, вслед за ним, показывать успехи Ионыча, имеющего большую практику и разъезжающего уже на тройке с бубенцами. Разговоров с обывателями он избегает, днём ловит наживу, а вечерами играет в винт. Любимое занятие - собирать по карманам «бумажки», раскладывать их по номиналу и отправлять в банк. С каким наслаждением он это делает, ощущаем, наблюдая за разлетающимися по сцене дензнаками...
У Туркиных после возвращения Кати из Москвы Ионыч появляется лишь однажды, он ещё строен, хорош собой, но на лице маска безразличия, и на призыв Кати, взявшись за руки, мчаться куда-то вперёд и «без умолку разговаривать» не откликается. Никак не реагирует на то, что Кате плохо, и отчаяние разукрасило её и её одежды во все свои краски. А самое ужасное в том, что во время визита к своей бывшей любви Старцев мысленно дважды произносит: «А хорошо, что я на ней не женился». «Зачем тогда, в венке из роз, к теням не отбыл я!» - не так ли на самом деле переводится его мысленный всклик?.. Как в старинном романсе, он готов назвать эти тени "единым молодости знаком", который отлично сохранил его слух, и молить их "не нарушать сна души его" страшным словом - "люблю". Но на ещё одно письмо-приглашение Кати Ионыч не откликается. И уже никогда не бывает в этом доме. Огненный шар раскололся. Близкая к безумию Котик, некогда совершившая роковую ошибку, ему безразлична. ...И почему только так устроены люди?!..
А деградация вершит свое страшное дело. Ионыч, владелец имения и двух домов в городе, приторговывает и третий, и четвёртый, без церемоний врываясь к людям, и тыча во все двери палкой: «А тут что?» В финале на сцене появляется чудище, едва передвигающееся на ногах. И трудно представить, что когда-то это существо было способно уравнять на чаше весов любовь с погибелью, потому что было оно человеком, способным погибнуть во имя любви. Вахтанговский «Ионыч» - наглядная иллюстрация того, как люди, преследуя ложные «блестящие» цели, не умеют ценить чувства, и сами губят себя в погоне за «благосостоянием». Одна из самых грустных историй у Чехова. И очень важно, чтобы подробный рассказ о ней в нежном возрасте услышали школьники, вахтанговский «Ионыч» поможет им в этом.
Нина Катаева
Фото Владимира Коробицына
Свежие комментарии