В Театре музыки и поэзии поставили «Фортуну» Марины Цветаевой
Цветаева написала пьесу в феврале 1919-го в голодной Москве. Писала замерзающими чернилами в доме в Борисоглебском переулке, где сейчас её музей. Пьеса посвящена личности и судьбе французского политического и военного деятеля Армана-Луи Бирона-Гонто, герцога Лозена (1747-1793).
Пьеса в стихах написана на основе «Мемуаров» Лозена, в которых он подробно описывает свои похождения. Все цитаты из них даны в переводе дочери Цветаевой Ариадны Эфрон, сделанном по парижскому изданию 1906 года. В пьесе пять картин, всё действие развивается вокруг белокурого сэвра Армана-Луи графа Бирона-Гонто, герцога Лозэна (Алексей Гиммельрейх), скажем сразу, что этот исторический персонаж, обладавший природным очарованием, в спектакле красив, несмотря на то, что, по свидетельству историков, был как раз несимпатичен, и его невероятный успех у женщин вызывал удивление. Но мы же знаем, что некрасивый джентльмен может быть неотразимым, а если он живёт в XVIII веке, тем более.
Поставили спектакль выпускники ГИТИСа Елизавета Шахова и Иван Рябенко, ученики Ивана Поповски, который в 90-х прославился тем, что в коридорах института показывал действо по цветаевскому «Приключению» - про Казанову, получившее премию «Гвоздь сезона». «Фортуна» - из того же цикла «Романтика», ныне Поповски – заместитель худрука в Театре музыки и поэзии. Спектакль идёт в декорациях художника-постановщика Ирины Пиновой (Ютаниной), и это пять летящих бело-розово-голубых занавесов – по числу сцен и возлюбленных Лозэна, манящие будуары дам, все в шелках, как платья и пеньюары хозяек, и – розы, розы, розы, такое количество их вы видели, разве что, в Долине роз на Кавказе. Госпожу Фортуну (древнеримская богиня удачи и непредсказуемости судьбы), которая в первой сцене, где Нянюшка (Анна Комова) разговаривает с Дворецким (Данил Можаев) у колыбели новорожденного Лозэна, «влетает шёлковым розовым вихрем в образе маркизы де Помпадур», играет Евгения Курова. Напудренные парики, от которых поначалу хотели отказаться, с лёгкостью переносят зрителей в глубь XVIII века. Фортуна – мистический образ, видение, она присутствует во всех сценах свиданий Лозэна с возлюбленными, то поёт, то играет на пианино, то возносится и возлегает на его крышку, не забывая крутить своё колесо.
Музыка, за которую отвечает музыкальный руководитель театра композитор Олег Синкин, одно из действующих лиц спектакля. Во-первых, начинают его музыканты: флейтист Пётр Тишков, фаготист Илья Каштан, скрипачка Дарья Барскова и виолончелистка Елена Слободчикова – в прикидах XVIII века, с розами в париках. Звучит музыка Рамо, Марэ, Россини, композиции Олега Синкина. «Музыка уже заложена в пьесе «Фортуна», - говорит Синкин, - две Колыбельные и песенка Лозэна. Поэзия Цветаевой настолько музыкальна и образна, что буквально подсказывает музыкальные фразы». Поют соло, дуэтами, хором, а также акапельно.
Эпиграфом к «Фортуне» Цветаева берёт старинный девиз: «Господу - мою душу,\Тело моё - королю,\ Сердце - прекрасным дамам,\Честь - себе самому (фр.)» Возраст Фортуны определён образом маркизы де Помпадур, Лозэн является нам в пяти возрастах – от новорожденного до 46-летнего…
Подлинного Лозэна увидим во второй, третьей и четвёртой картинах, 17-ти, 28-ми и 29-тидевятилетним, в объятьях Маркизы д`Эспарбэс (Екатерина Тихомирова), Княгини Изабэллы Чарторийской (Ольга Тенякова), королевы французов Марии-Антуанэтты (Алла Юганова), которой прислуживает также влюблённая в обольстителя Клэрэтта (Лейла Эгамова). Ах, этот XVIII век, услаждающее слух пение, ласкающая речь, локоны в медальонах, громады причёсок, туфельки на каблучках!.. И - настоящие полёты над землей... Многому научила юного Лозэна маркиза д`Эспарбэс, а Изабэллу Чарторийскую уже он сам кое-чему мог обучить.
Для Марины Цветаевой эта картина была особенно важна, она придавала большое значение своей польской крови, гордая полячка Изабэлла в исполнении Теняковой пришлась бы ей по вкусу. «Эта героиня из Польши, конечно, придаёт спектаклю особое звучание, - говорит Тенякова, - узнаваемый исторический персонаж, другой способ мыслей – интересно». Пьесы из драматургического цикла «Романтика» были важны для Цветаевой. «Лозэна и Казанову (то есть «Фортуну» и «Приключение») я люблю абсолютно, ни строчки не вычеркнуть!» - писала она.
В сцене свидания Лозэна с Марией-Антуанэттой чётко прослеживается, что Цветаева, как ей кажется, разгадала, что тайна жизни, смерти и удачи Лозэна - в его верности самому себе. В это время Марина Ивановна интересовалась Театральной студией Вахтангова и была страстно влюблена в молодого артиста Юрия Завадского. Посвятила ему циклы стихов «Комедьянт» и «Братья», 14-тью стихотворениями «прикрепила» его имя к Серебряному веку, и пьесы, как утверждают, посвятила также артисту.
В этой сцене Мария-Антуанэтта вместе с Клэрэттой, в образах сельских пастушек, тают в лучах внимания герцога. В финале королева французов из строчки «Вы столь забывчивы, сколь незабвенны!» развернёт знаменитое поэтическое полотно – «Ах, Вы похожи на улыбку Вашу! - \Сказать еще? - Златого утра краше!\Сказать еще? - Один во всей вселенной!..» Все влюблённые женщины знают его наизусть.
… В тюремной камере Сент-Пелажи в Париже 46-летний Лозэн ждёт рассвета, с которым закончится всё: его поведут на эшафот, где он встретится с «доктором Гильотэном». В последние часы, которые проводит в объятьях с юной Розанэттой (Полина Чернова), дочкой привратника, Лозэн, как никогда, верен себе: рассуждает о любви, учит Розанэтту есть устриц, просит принести пудреницу, свечку, чистые «рукавчики», щётку для волос… И она, словно мать, собирает его в последний путь. «Лозэн: «И спой мне песню «Птичка в сети»,\Иль «В садике девица». Умеешь?\ Розанэтта: «Как тут не уметь! Все женщины умеют петь!\ Лозэн: «Да, оттого, что птицы!..» В лучший из миров он уйдёт со словами: «Я изменил своему Богу, своему ордену, своему королю. Я умираю, полный веры и раскаяния… Да здравствует королева! (фр.)»
Режиссёры спектакля считают, что «воздух осьмнадцатого века», которым так легко дышала Цветаева, один из «героев», связующий всех персонажей пьесы. Во многом благодаря ему постановка поможет расставить точки над i в разговорах о понятии чести. «Многие пытаются понять, что это за понятие такое, - говорит Елизавета Шахова, - вопрос этот у нас подвешен, работая над спектаклем, и мы искали на него ответ, но вопросы день ото дня лишь множились. У нас есть ощущение, что и Марина Ивановна размышляла над этим, когда писала пьесу, потому что многими на тот момент честь была потеряна. И как поклонница драмы Ростана «Орлёнок» - о гибели сына Наполеона, и о Французской революции, которую пыталась переводить, она не могла не рассуждать об этом. Нам кажется, она и себя преломляла в Лозэне и в других персонажах пьесы».
… Думать есть над чем, но пока Фортуна вращает своё колесо – к горестному для ловца удачи финалу.
Нина Катаева
Фото Владимира Коробицына
Свежие комментарии