В «Геликон-опере» премьера обновленной «Аиды» Верди
Опера Джузеппе Верди «Аида», написанная в 1871 году и приуроченная к открытию Суэцкого канала, проходит по разряду «вершин творчества» композитора и являет собой одну из кульминаций развития итальянской оперы XIX века. 150 лет «Аида» не сходит со сцен мира, трагическая история любви, случившаяся во времена правления фараонов в Древнем Египте, всегда будет волновать людей. На сцене «Геликона» опера является второй раз, существенно отличаясь от постановки 1996 года, которую Дмитрий Бертман называет «актом вандализма над оперным искусством», в таком малом пространстве представляли шедевр. «Все приходили смотреть, как мы «истязаем» оперу «Аида», которую поют всегда большие певцы, а на сцену выходят верблюды и слоны, - рассказал журналистам режиссёр-постановщик, худрук «Геликон-оперы» Дмитрий Бертман. - При этом спектакль был одним из самых популярных в Москве, мы показали его в двенадцати странах мира и на Зальцбургском фестивале».
К премьерным показам в «Геликон-опере» была открыта выставка «Сокровище Нила», где были представлены древнеегипетские памятники, высокоточные копии египетских шедевров, в том числе знаменитого бюста царицы Нефертити, издания конца XIX века об искусстве Египта, амулеты, открытки с героями «Аиды», старинные клавиры. На выставке можно было увидеть работы современных художников - Ивана Складчикова и египтянки Галлы Абдель Фаттах, живущей в России.
Выставка, конечно, настраивала зрителей на правильный лад, от оперы, которую многие знают наизусть, ждёшь чудес и загадок. И, пожалуй, о главной загадке вещает программка, читайте внимательно. Опера, как известно, была написана по просьбе хедива Египта Исмаила-паши и впервые появилась на сцене Хедивской оперы в Каире в декабре 1871 года. Но сам Верди датой настоящей премьеры считал постановку в театре Ла Скала в феврале 1872 года, к которой написал «Синфонию» - более развёрнутую увертюру вместо короткой прелюдии. Так случилось, что оркестр не успел её разучить, и ноты на 70 лет залегли среди бумаг Верди на вилле Сант-Агата. В 1940 году «Синфонию» дважды продирижировали известные дирижёры, но на сценах оперных театров мира опера по-прежнему шла с короткой прелюдией. На премьере «Аиды» в «Геликоне» «Синфония» прозвучала впервые, и зрители предпоказа стали первыми ценителями.
Увертюра, действительно, воспринимается отдельным симфоническим произведением (дирижёр-постановщик Валерий Кирьянов), все лейтмотивы оперы словно проходят через твоё сознание, очаровывая в самом начале таинственной мелодией Аиды, затем в звучание включаются жёсткие мотивы других героев, оно становится всё более трагичным, и – вот он, яростный конфликт войны, в котором не выживет никто. История Аиды (сопрано Ирина Окнина), эфиопской принцессы-пленницы, развивается на фоне войны между Египтом и Эфиопией. По сюжету она влюбляется в начальника дворцовой стражи фараона Радамеса (экспрессивный тенор Шота Чибиров), к которому не ровно дышит и дочь царя Египта, самовлюблённая Амнерис (Юлия Никанорова). Именно этот трепещущий чувствами треугольник ставит в центр постановки Бертман: «Самое интересное в этой опере сфокусировано в ариях, дуэтах и терцетах». Голоса исполнителей главных партий великолепны, они уносят вас в глубь веков.
Но звучат все эти арии и дуэты в необычном пространстве. Слонов мы, конечно, не увидим, но грандиозная картина дворца Царя Египта (з.а. Александр Киселёв) способна вызвать возглас изумления (сценография Тауно Кангро, эстонского художника, автора таллинского «Трубочиста», и засл. работника культуры Ростислава Протасова). Блеск золота и в деталях интерьера, и в костюмах персонажей (Ника Велегжанинова), особенно жреца Рамфиса (з.а. Михаил Гужов) и Верховной жрицы (з.а. Марина Карпеченко) слепит глаза, как с картинок сошли слуги с дивными опахалами, египетские кошки, а за слонов здесь шестиметровые скульптуры музыкантов по обеим сторонам лестницы, которые по ходу действия будут трансформироваться то в воинов и охранников, то опускаться на дно Нила, зачаровывая зрителей. Зачаровывают и персонажи, в том числе огромный хор египтян (хормейстер з.а. Евгений Ильин), ходящие на котурнах, отчего пластика артистов становится похожей на кукольную (хореограф лауреат международных конкурсов Эдвальд Смирнов).
Радамеса в первой сцене видим слегка растерянным, он явно не может выбрать между активной Амнерис и красавицей рабыней Аидой, которую водит на поводке, так было принято отмечать любимых придворных. Все его мысли заняты тем, чтобы возглавить войска египтян, которым угрожают войной эфиопы. Лозунги горожан – «Для нас настанет время, когда за честь отчизны мы все восстанем грозно и отомстим врагам!», «Война и смерть врагам!» - вдохновляют его. Радамесу всё удается, в Фивы он возвращается триумфатором, город ликует, героя везут в колеснице, золото в его руки льётся рекой. И не только золото, Царь Египта дарует ему руку Амнерис. А что же Аида? В толпе пленных эфиопов она видит своего отца – Амонасро (обаятельный Алексей Дедов), царя Эфиопии, и вместе с ним попадает в заложники. Отныне напополам рвётся её сердце – между любовью к Радамесу и долгом по отношению к родине и отцу.
Именно этот сложный замес позволяет Бертману назвать оперу «историей предательств». Для финала первого действия режиссёр рассредоточивает участников церемонии прославления Радамеса по всему залу «Стравинский». По боковым проходам медленно поднимется хор, поющий Славу победителю, из верхних боковых лож приветствует народ фараон с приближёнными и Радамес с Амнерис – зрителю дарована возможность в полной мере испытать чувства древних египтян. И лишь на сцене страдающая Аида вместе с эфиопскими пленниками взывает к милосердию…
Невероятно красива сцена на берегу Нила, где под мерцающими цветками лотоса, среди огромных остовов погибших воинов Аида с Радамесом мечтают о счастье, но их планам не суждено сбыться, слишком труден этот выбор – между любовью и родиной, в изменах оказываются замешаны все. Увы, не людям судить предательства такого рода, но боги молчат, а суд жрецов приговаривает Радамеса к погребению заживо…
Финальная сцена волшебна. Радамес, находясь в склепе, под смертными каменными плитами, слышит голос Аиды, в спектакле «геликоновцев» она проникает в подземелье в виде солнечного луча (художник Денис Солнцев). Радамес пытается поймать его, говорит с ним. Аида отвечает ему: «Видишь?.. Сияющий\ ангел смерти приближается к нам,\ он на златых своих крылах\ несёт нам вечное блаженство.\ Я уже вижу,\ как распахиваются небеса…\ Там прекращаются все горести,\ там начинается блаженство\ вечной любви». О покое для Радамеса молится наверху безумная Амнерис…
Сила любви бессмертна - эту мысль Верди в «Геликоне» сумели воплотить в луче света.
Нина Катаева
Свежие комментарии